По долине отовсюду видна эта скала. Она отвернулась от деревни и склонилась к старокрымскому лесу. Точно задумалась.
А если подойти к ней на восходе солнца с той стороны, станет видно, как на скалу взбирается огромный человек, одной рукой ухватился за ее вершину, а другой упирается в расщелину, и весь прижался к серому камню, чтобы не свалиться в пропасть.
Говорят, то окаменелый пастух, чабан.
Так говорят, а правда ли, нет, кто знает.
Когда наступает праздник жертв, Курбан-байрам, наши старики смотрят на Курбан-кая и вспоминают о чабане.
Чабанов прежде много было; каждый зажиточный татарин имел свою атару. Только лучше Муслядиновой не было в долине, потому что чабаном у Муслядина был Усеин, а такого чабана не знали другого. Знал чабан Усеин каждую тропинку в горах, каждую прогалину в лесу, каждый ключ в лощине.
И Муслядин был так доволен им, что обещал ему свою дочь.
Но Эмнэ была одна у Муслядина, а, когда имеешь одну дочь, чего не сделаешь ради неё.
В сердце же Эмнэ жил давно другой, молодой Рефе-джан, Арык-Рефеджан, как звали его в деревне за тонкий стан.
Узнал об этом чабан Усеин, разозлился на Рефеджана, а через неделю так случилось, что упал Рефеджан со скалы и разбился на месте.
Настал Курбан-байрам, принес чабан Усеин хозяину жертвенного барана и, когда рассказали ему, что убился Рефеджан, только усмехнулся.
— Каждому своя судьба.
И когда зарезал курбана, омыл в его крови руки, усмехнулся еще раз.
— От отцов дошло: кто сам упадет, тот не плачет.
Понравилось мудрое слово Муслядину и подмигнул он чабану, когда проходила по двору Эмнэ.
Тогда послал чабан старуху, которая жила в доме, поговорить в Эмнэ.
— Хочет, чтобы ты полез на ту скалу, где убился Рефеджан. Влезешь, — пойдет за тебя, — сказала старуха
Почесал голову Муслядин.
— Никто туда не мог влезть.
— А я влезу.
— Хвастаешь.
Обиделся чабан Усеин и поклялся:
— Если не влезу, пусть сам стану скалой.
И видела Эмнэ, как на закате солнца стал взбираться чабан по скале, как долез почти до самой вершины и как вдруг оторвался от нее огромный камень и в пыльной туче покатился вниз.
Пошли люди туда, думали разбился чабан, но не нашли его, а когда на восходе солнца пришли снова, то увидели чабана, превратившегося в огромный камень.
Говорят, когда долез чабан до вершины скалы, то увидел тень Рефеджана и окаменел от страха.
И сказали наши татары, что на Курбан-байрам принес чабан сам себя в жертву Аллаху, и назвали скалу — Жертвенной скалой, Курбан-кая.
Так говорят, а правда ли, нет, — кто знает!
Курбан-кая, напоминающая издали сахарную голову, замыкает один из гребней в верхней части Отузской долины. Если подойти к скале по дороге в лес, то можно различить теневые очертания человеческой фигуры, ползущей по скале.
Курбан-байрам — праздник жертв — празднуется в 62-й день после рамазан-байрама, как то было установлено Магометом. Праздник этот установлен в память жертвоприношения Авраама и взамен человеческих жертв. Праздник продолжается четыре дня, причем в первый день каждый зажиточный татарин закалывает курбанного барана. Принося таким образом жертву, жертвователь произносит дува (молитву); если же он не знает слов молитвы, то произносит кто-нибудь другой, держа жертвователя за ухо. Шкура курбана и лучшая часть его жертвуется мулле, часть раздается бедным, остальное съедается в кругу близких людей.
Арык — оса.
Легенду рассказали отузские татары в разных вариантах. Эта наиболее интересная.